В шестом номере Волгоградского журнала «Простокваша» стихи наших авторов

Олеси Куликовой, Елены Воробьёвой, Татьяны Варламовой.

Проза Алексея Часова, Ларисы Назаровой и Анюты Музыкантовой.

Главный редактор журнала Елена Завгородняя

Куратор странички ТО ДАР Ната Иванова

 

Олеся Куликова

Зима

Снеговик-снеговичок,

Белоснежный сюртучок.

Нос – морковка, вместо глаз

Угольки глядят на нас.

Мы его лепили дружно,

Хоть и было очень вьюжно.

Помогала нам Зима,

Сюртучок ткала сама.

И теперь он во дворе

Встал на радость детворе.

– Васька, котик, подойди,

На него ты погляди!

Посиди со мной, котейка,

Посмотри в окно на снег.

Видишь – белая скамейка?

Видишь – белый человек?

Побелела вся аллейка,

Стали белыми дома.

Это, милый мой котейка,

В гости к нам пришла Зима.

 

Елена Воробьева

Вовка-снеговик

Мама час уже вздыхает:

– Не идёт домой сынок!

Вдруг калитку открывает

Небольшой снеговичок.

Он спешит домой, на ужин –

Рыл окопы целый день –

И смешной, и неуклюжий,

В белой шапке набекрень.

Прокатился по дорожке,

Закатился на крыльцо,

Не узнала даже кошка

Это странное лицо:

Носик яркий, как морковка,

Да и щёки, как томат.

Нет метлы, но держит Вовкин

Деревянный автомат.

Дверь распахивает ловко.

Улыбается семья:

– Неужели это Вовка?..

– Не узнали? Это я!

 

Татьяна Варламова

Кукушкины слёзки

В глухой деревеньке когда-то

Вдова с сыновьями жила,

Трудилась с утра до заката,

Заботливой мамой слыла.

Однажды она заболела –

Попала под дождь проливной.

Простуда её одолела     

Холодной и мокрой весной.

И вот сыновья прибежали,

Разулись втроём у дверей,   

Кричат: «Мы так долго гуляли,

Корми нас обедом скорей!»

– В ознобе я, дети, мне плохо,

И трудно сейчас говорить, –

Шепнула им мама со вздохом. –

Прошу за водой вас сходить...

Сказал старший сын с раздраженьем:

– Промокли мои сапоги!

Я сам простужусь, без сомненья,

Коль буду бродить у реки!

Сын средний сердито ответил:

– Я шапку свою потерял.

Сейчас у реки сильный ветер,

А я и замёрз, и устал.

– Идти одному не годится!

Темнеет уже, скоро ночь, –

Сказал младший сын. – А с водицей

Соседей проси ты помочь.

Тогда мама встать умудрилась,

Накинула шубу с трудом...

Вдруг перьями шуба покрылась,

И выросли крылья с хвостом!

В окно упорхнула кукушкой,

Слезу обронив с высоты,

И там, на весенней опушке,

Взошли голубые цветы.

Опомнились братья, кричали:

«Прости нас! Вернись же домой!»

За птицей несчастной бежали,

Но скрыл её дождь проливной.

 

Алексей Часов

Снеговики и Дракон

На большой площади большого города жил-был Дракон. Это был страшный Дракон, но люди его не боялись. Они знали, что он не настоящий, так как сделан из снега и служил для новогоднего украшения большой площади.

Особенно радовались этому Дракону дети: ведь он представлял собой снежную горку в форме дракона! Вот с этой горки они и катались с утра до вечера, и восторгам их не было конца.

Дракон терпеливо сносил детские игры. Но однажды ему очень захотелось есть. И вот, дождавшись поздней ночи, когда большая площадь обезлюдела, Дракон поднялся с привычного места и двинулся по улицам.

Шёл он и попутно глотал попадавшихся снеговиков. И не то чтобы снеговики были такие вкусные, а совершенно другое доставляло Дракону наслаждение: он мог кого-то слопать, а значит, почувствовать себя настоящим драконом!

В одном дворе влюблённые Снеговик и Снеговица тихонько беседовали друг с другом. Сначала они даже не заметили приближения Дракона. Но, заслышав тяжёлое дыхание за спиной, обернулись и увидели перед собой огромное белое чудище.

Снеговица застыла на месте от ужаса. Тогда Снеговик подтолкнул её, и они бросились бежать. Дракон погнался. От предвкушения желанной добычи он облизывался на бегу.

И вдруг раздался громкий голос:

– Стой!

На дорогу вышел высокий седобородый старик с посохом в руке. Это был Дед Мороз. Снеговики тут же спрятались за его спиной.

Дракон в недоумении остановился, но, увидев всего лишь какого-то старика, снова раскрыл свою голодную пасть.

Снеговики зажмурились... и вдруг услышали отчаянный рёв. И, открыв глаза, увидели, как Дракон яростно мотает головой, а поперёк пасти у него торчит посох, мешающий ей закрыться.

– Это тебе в наказание, – сурово промолвил Дед Мороз. – За твое безобразное поведение.

Дракон стонал от боли. Из его глаз покатились слёзы.

– Что, не нравится? – спросил старик. А потом, смягчившись, добавил: – Ладно уж, прощу тебя. Только выпусти всех проглоченных снеговиков.

Дракон лёг наземь, вытянув шею.

И вот из его открытой пасти друг за другом вышли два десятка снеговиков – испуганные, но целые и невредимые. Старик заглянул в драконову пасть и громко спросил:

– Все вышли?

Изнутри никто не отозвался, лишь раздалось какое-то урчание. Дед Мороз вынул свой посох из пасти Дракона.

– Что это за звуки?

– Есть хочу, – виновато ответил Дракон.

– Да, беда, – призадумался старик. – Что же мне с тобой делать? Если отпустить, так ты опять начнешь снеговиков глотать. Вон ты какой большой и ненасытный. Так что придется тебя, видно, заморозить. Глядишь, и голод у тебя пропадёт. И спокойнее будет в городе.

Всхлипнул Дракон. Уж очень ему не хотелось замораживаться.

– А знаешь что? Подружись со снеговиками, – предложил Дед Мороз. – Играй с ними. За игрой и весельем забудешь про голод. Ну, а уж если очень есть захочешь, ешь снег. Посмотри, сколько его!

И Дракон согласился. По ночам стал играть со снеговиками. Те катались с его спины, как с горки, играли в снежки и в прятки. А ещё Дракон катал новых друзей по городу. И всем было весело.

А когда очень хотелось есть, Дракон глотал снег с дорог. Часто он даже вылизывал асфальт, и от этого была огромная польза: дороги становились чище.

Да и дворникам было легче работать.

– Что за чудеса? – удивлялись они, любуясь по утрам чистыми тротуарами.

 

Лариса Назарова

Тазик Веня и новогодние мечты

Тазик Веня много трудился для того, чтобы вещи хозяйки Нади и её двоих мальчишек были чистыми.

Каждое утро Надя наполняла его до середины тёплой водой, щекотно взбивала пену из порошка и забрасывала носочки и маленькие колготки. Тогда он старался не шевелиться, чтобы порошок лучше разъедал пятна, и слушал, как хозяйка на кухне уговаривает Пашу и Петю съесть по ложечке друг за друга, а потом за маму и за папу.

Папу мальчишек Веня никогда не видел, хотя жил в этом доме уже почти полгода.

Ещё в начале лета тётя Жанна, его прежняя хозяйка из соседнего дома, отдала тазик в семью Нади.

«Раньше я всё время отдыхал на антресоли, – думал он. – А теперь – шортики и футболки, куртки и кепки, а в последнее время ещё и свитеры, шапки, зимние комбинезоны. Сложно! Но зато я помогаю хозяйке».

Пока Паша и Петя спали, хозяйка Надя наклонялась к нему и, жамкая закапанные супом одёжки, шёпотом вздыхала:

– Эх, Веня, Веня...

Больше она ничего не говорила. Но и этого было достаточно. Тазик радовался и светился солнышком.

В такие моменты ему казалось, что внутри начинает ритмично стучать сердце, хотя это Надя всего лишь стирала: «Жамк-жамк, жамк-жамк».

В конце дня, после прогулки, Веню наполняли детской верхней одеждой, иногда очень сильно испачканной. И он снова стоял смирно, замачивая её. Потом Надя приходила к нему уже за полночь. Тогда тазик изо всех сил старался хоть как-то подвигать боками или подпрыгнуть, чтобы помочь.

Он смотрел на уставшую хозяйку с растрёпанными волосами и думал: «Если бы я мог стать стиральной машинкой!»

Наступило последнее утро уходящего года. Веня снова радовался, что нужен. Наполненный детскими простынями и наволочками, он наблюдал, как пенные пузыри становятся всё тоньше, прозрачнее, как радужные переливы на них медленно исчезают.

«Все радости умножатся,

Ведь скоро Новый год.

Всё сбудется, всё сложится,

И сказка к нам придёт», –

донеслась с кухни песенка кого-то из мальчишек.

В этот миг Веня твёрдо решил: ночью под новогодний бой курантов он загадает желание превратиться в стиральную машинку!

В обед тазик стирал сначала детские пододеяльники, потом залитого соком плюшевого мишку, потом ещё и ещё – много всего. Казалось, полночь никак не хочет приближаться.

Девять, десять, одиннадцать часов... и вот она, наконец, наступила! Измученный ожиданием, Веня загадал заветное и заснул.

– Ура! Стиральная машинка! – услышал он утром.

Белый металлический корпус со светящимися кнопками и стеклянной дверцей. Рядом – высокий, плечистый мужчина в тельняшке. Хозяйка Надя нежно обнимает его.

– Как хорошо, Веня, что ты вернулся!

Она берёт тазик, ставит на стиральную машинку, наполняет тёплой водой. Как же хорошо!

– Стирать теперь будет техника, – басит Венин тёзка и даёт Паше и Пете по бумажному кораблику. – Опускайте в тазик. Только ровно, чтобы не завалились. И тихонько отталкивайте. А мама будет наблюдать за вами, как будто с маяка.

С Новым годом, мои родные!

 

Анюта Музыкантова

Доктор Пертуссин и Федя Медведин

Каждое утро доктор Пертуссин собирался на работу. Все доктора надевали белые шапочки, а доктор Петруссин – синий колпак с оранжевыми утятами. Все доктора примеряли белые халаты, а доктор Пертуссин – зелёный халат с жёлтыми китами, белыми слонами и синими жирафами. Все доктора садились в машины, а доктор Пертуссин ехал на самокате.

В правом кармане у него лежал градусник Подмышка, а в левом – стетоскоп Услышка. Подмышка и Услышка часто спорили. И поэтому, когда доктор шёл, казалось, будто он без перерыва что-то бормочет себе под нос.

Однажды утром доктор Пертуссин, стетоскоп Услышка и градусник Подмышка получили срочный вызов: «Головная боль у мальчика пяти лет!»

Мальчик Федя сидел на кровати и вздыхал:

– Ох-ох-ох! Голова болит!

– Покажи-ка, где болит? – спросил его доктор Пертуссин.

А Федя как схватится за живот, как закричит:

– Вот!

– Это же не голова. Это живот! – возмутился доктор Пертуссин и нацепил на нос очки.

– Нет! – кричит Федя. – Это голова! – А сам за живот держится.

– Где же тогда у тебя живот? – снова спросил доктор.

– Вот! – Федя схватился за голову.

Градусник Подмышка выскочил из правого кармана халата и принялся измерять Феде температуру.

– Тридцать шесть и шесть! И ни градусом больше, – выкрикнул Подмышка.

Тогда стетоскоп Услышка выполз, словно уж, из левого кармана доктора.

– Дышите! – скомандовал он. – Не дышите! Кашляйте!

И Федя так сильно кашлянул, что доктор Пертуссин упал со стула.

– Не кашляйте! Не кашляйте! – закричал стетоскоп Услышка.

– Очень сложный случай, – сказал доктор Пертуссин. – Это совершенно здоровый мальчик, у которого вместо головы живот, а вместо живота голова. Ничего не понимаю! Назначаю постельный режим!

Мама Феди тоже ничего не понимала. Поэтому на следующий день она снова вызвала доктора Пертуссина. На этот раз у Феди заболели ноги.

– Ой-ой-ой! Ноги болят! – стонал он и страдальчески кривил лицо.

Доктор Пертуссин осмотрел Феде ноги и спросил:

– Покажи-ка, где у тебя болят ноги. Здесь? – и доктор дотронулся рукой до правой коленки.

– Нет! – выкрикнул Федя. – Вот тут болит! – и Федя показал ладошки.

– Разве это ноги? – возмутился доктор Пертуссин. – Это же руки!

– Нет, это ноги! – выкрикнул Федя и недовольно надул губы.

– Как же так? – растерянный доктор вытер пот со лба. – Вместо ног – руки, вместо головы – живот! Где же тогда у тебя уши?

– Вот! – и Федя недовольно ткнул себя пальцем в нос.

Доктор ходил по комнате туда и обратно. В правом и левом карманах халата шумно спорили стетоскоп и градусник.

– Мальчика надо срочно в больницу! У него новая болезнь «рукоголовит», – шипел, как самая настоящая змея, Услышка.

– Нет. Он бредит. Ему надо срочно сделать укол! – возражал Подмышка.

Только доктор не спорил. Он сделал ещё несколько кругов по комнате и внимательно посмотрел на маму Феди, которая всхлипывала от расстройства.

– Скажите, пожалуйста, – спросил доктор, – давно ли ваш мальчик путает ноги, руки и другие части тела?

– Целый месяц… Фы-р-р-р! – звучно высморкалась мама в носовой платок. – С тех пор, как Федя пошёл в новый детский сад. Но самое плохое, что он меня совсем не слышит!

– О, со слухом у него всё хорошо, – решительно заявил доктор Пертуссин.

– Вовсе нет! – воскликнула Федина мама. – Вот послушайте. Федя-я-я!

– Где медведи? – посмотрел Федя по сторонам.

– Феденька-а!

– Медведенька-а! – выкрикнул он, словно передразнивая маму.

– Фёдор!

– Мёда? Дайте мёда!

Доктор Пертуссин достал из кармана блокнот, ручку и начал писать: «Федя. Пять лет. Вес двадцать килограммов. Волосы рыжие. Глаза карие, хитрые. Путает руки с ногами, а голову с животом. Не слышит маму. Диагноз: “хронический врунит”».

Доктор протянул листок маме.

– Это лечится? – спросила она.

– Тяжёлый случай, – промычал доктор Пертуссин. – Мне надо посоветоваться с коллегами. – И доктор наклонился к правому карману.

– Десять уколов «Честности» три раза в день, – подсказал стетоскоп Услышка.

– А причина болезни? – спросил доктор Пертуссин. – Нельзя лечить, не зная причину болезни.

– Мальчик не хочет ходить в детский сад, – ответил из левого кармана градусник Подмышка.

– Вот-вот! – вздохнул доктор Пертуссин. – Совершенно верно. Надо вылечить Федю, пока от него не заразилась мама.

– Ой! – вдруг вскрикнула мама и схватилась за голову. – Уже заразилась!

– Ай! – испугался Федя. – Что будет с мамой?

– Сначала она не захочет прибирать твои игрушки.

– Ну и пусть! – пробормотал Федя.

– Потом не захочет готовить завтрак, обед и ужин... и вообще быть мамой!

– Да? – не поверил Федя. – А если заразишься ты? – и схватил доктора Пертуссина за руку.

А доктор как свалится с табуретки, как начнёт бить ногами об пол!

– Не хочу лечить сопливых и кашляющих детей! Не хочу ходить на работу! Хочу обратно в детский сад! – вопил доктор Пертуссин.

– Но в детском саду омлет! Бе-е! Кисель! Фу-у! Манная каша с комочками! – кричал громче доктора Федя.

– В детском саду можно играть, спать, гулять! Не хочу лечить детей! Не буду! – продолжал топать доктор Пертуссин.

– Кто же будет лечить их? И меня? – заплакал от обиды Федя.

Градусник Подмышка и стетоскоп Услышка выпрыгнули из карманов доктора и бросились к Феде:

– Мы будем лечить тебя! Срочно в больницу! И десять уколов «Честности» три раза в день!

– А-а-а! – закричал Федя и спрятался за маму. – Я пошутил! Вот мои руки. Вот ноги, – и Федя показал руки и ноги. – Услышка, Подмышка, помогите доктору! Ему нельзя болеть «нехочутом».

С тех пор Федя каждый день ходил в детский сад. Пил кисель и ел манную кашу. А доктор Пертуссин, стетоскоп Услышка и градусник Подмышка лечили других детей. Тех, кто болеет по-настоящему. А к Феде приходили в гости один раз в год – на день рождения.

 Поздравляем авторов с публикациями!